Raster-Noton один из немногих лейблов с завидной репутацией – их продукцию с удовольствием принимает арт-мир и простые слушатели. Самый главный парадокс – многие готовы покупать новые диски полностью доверяя лейблу без прослушивания содержимого. История немецкого лейбла Raster-Noton тесно связана с главной троицей современной минималистической электроники – Карстеном Николаем, Франком Бретшнайдером и Олафом Бендером, вылепившими звук и вид лейбла. В этой статье главным героем будет Карстен Николай или больше известный под своим псевдонимом Alva Noto.

Карстен Николай родился в Карл-Макс-Штадте (сейчас Хемниц) в ГДР в 1965 году. После обязательной службы в армии Николай некоторое время проработал садовником, в 1985-1990 годах он учился на ландшафтного дизайнера в арт-колледже в Дрездене. К тому же времени относятся первые выставки. В 1994 году он основал лейбл Noton, на котором он выпускал альбомы своего проекта Noto и экспериментальные работы других музыкантов. Название лейбла – игра слов: «no ton» - «нет звука» и «not on» – «выключено», подчеркивая тем самым главную роль тишины в его музыке и тихую работу его инструментов. Вначале задумывалось не создание лейбла, а своего рода концептуальная матрица, посвященная «экспериментальным формам восприятия времени и собранию знаков и звуков» независимо от их конечной формы – компакт-дисков, публикаций, инсталляций или картин. В 1999 году он объединил свой лейбл с лейблом Франка Бретшнайдера и Олафа Бендера Rastermusic, основанного первым в 1996 году как CD-R лейбл для выпуска своей тихой, минималистической электроники. Они назвали его Raster-Noton.Archiv Für Ton Und Nichton («архив звука и не-звука»). «Лейбл – это пространство, поэтому мы дали ему подзаголовок «архив звука и не-звука», - говорит Николай.

Ранее Николай и Бретшнайдер уже пересекались. Бретшнайдер делал дизайн каталога работ Николая «Endless», изданном совместно на Noton и Rastermusic, когда Николай попросил ему помочь со звуком и одолжить DAT-рекордер. Взамен оплаты Бретшнайдер попросил Николая издать полученный результат на своем Rastermusic. Это был совместный релиз Николая и Мика Вайнио «Mikro-Makro» 1997 года. Альбом сопровождал одноименную инсталляцию, посвященную восприятию пространства,  взаимосвязи микрокосма с макрокосмом и средствам познания микро- и макрообъектов.

Николай искал и продолжает искать параллели между своей музыкой, графическим дизайном,  изобразительным искусством, новыми технологиями и научными исследованиями. Он восхищается математикой, ее логикой, при этом восхищение его не абсолютно. Он прекрасно понимает проблемы математики или, как он ее называет, «нормальной математики». Ему не нравится, что «совершая ошибку в нормальной математике, тем самым процесс становится недействительным и логика математической операции нарушается. Логика не может сосуществовать с ошибками, в логике и нормальной математике нет места ошибкам. В этом основное отличие математики и природы». Николай часто пользуется аналогиями из ландшафтного дизайна для описания своих мыслей и своего подхода. Основа его подхода – «красота чисел и красота нарушения порядка». Формализм его работ - как музыкальных, так и визуальных - связан с гэдээровскими жизнью и воспитанием. Многим восточным немцам не нравилась насильственная политизация жизни и искусства. Увлечение наукой, обращение к науке за вдохновением и неисторичность николаевского искусства - корни всего этого по-фрейдовски находятся в его детстве и юности. Музыка, основанная на сэмплах, исторична, следовательно, ей всегда можно навязать политические интерпретации. Единственный выход - музыка, построенная на чистых осцилляциях, которые, как математические формулы, свободны от политики и по-кантовски свободны от «личного интереса». Также отсюда прозрачная упаковка первых дисков Raster-Noton, говорящая, что на диске, кроме музыки, ничего нет. 

Серийность – ключевой для Николая подход. Все его альбомы объединяются в серии тематически, движущей идей или методом. Разные псевдонимы – тоже часть этой игры в серийность. 

Для тональной электроники у Николая есть проект Noto. В сущности музыка Noto –типичная электроника девяностых, мало отличающаяся от подобной у Карла-Михаэля фон Хауссфольффа, Джона Данкана, Збигнева Карковски, Pan Sonic того же времени и продукции английского Touch. Почти вся музыка Noto - сопровождение его визуальных инсталляций. Довольно интересный ход для своего времени. Пока все клубились, Карстен Николай делал карьеру художника, выставляясь по галереям и музеям всего мира и издавая музыку для инсталляций отдельно на CD на своем лейбле. Получался двойной заработок – один в виде грантов и признания, другой в виде признания и марок, простите, евро. Карстен Николай выиграл две Золотые Ники на престижном конкурсе Ars Electronica. В 2000 году он получил в музыкальной категории за серию дисков «20' To 2000», авторами которых были разные музыканты, ставшая музыкальным профилем следующего десятилетия; в 2001 году в категории интерактивного искусства за свою инсталляцию «polar».

Конец 90-х – серебряный век экспериментальной и электронной музыки, время активных музыкальных мутаций. Появилось много новых музыкантов и лейблов, некоторые известные музыканты и лейблы и немногие новые кинулись в поиск своего неповторимого звучания. Появилось много фестивалей, объединений, направлений, стилей, кураторов, лейблов и прочего. Лэптопы стали обычным товаром, можно было купить недорогую модель. Вообще конец 90-х стоит отдельной большой статьи, мы до сих пор пожинаем плоды того времени.

Карстен Николай решил не отставать: в 1999 году объединился с Франком Бретшнайдером и Олафом Бендером и лейблами, и музыкально – основав супергруппу-трио Signal. В этом году они издали второй полновесный альбом «Robotron», у себя же разумеется. Десять лет назад заварилась микроволная каша, глитчевый сироп и прочий ошибочный бестиарий. Лейбл Staalplaat отпочковал микроволновый извиняюсь за тавтологию Microwave Recordings, Mille Plateaux выпускал сборники «Clicks & Cuts», давшие наименование целому стилю, его подлейбл Ritornell уходил в минималистические и экспериментальные дебри, к тому же появился ирландский Fällt с его серией Invalid.Objects с почти теми же музыкантами, издающихся на Raster-Noton; с 1997 года свой путь искал и до сих пор ищет нью-йоркский 12k, за несколько лет трансформировавший свои пристрастия от минимал-техно и банального инстинктовского эмбиента к глитчу и органической электронике, последнюю как раз придумал владелец лейбла Тейлор Дюпри; в 2000 году его друг и коллега Ричард Чартье по 12k основал его подлейбл Line для ультраминималистических работ; в Германии в то же время Бернхард Гюнтер активно издавал пластинки тех же музыкантов на своем лейбле Trente Oiseaux. Эта предыстория нужна, чтобы понять контекст, в который встраивались новые проекты Николая. Ведь с тех пор ничего значительно нового он не придумал и не создал, только подштукатурит тут, подкрасит там, и легкими мазками совершенствует свою одну и ту же картину. Легко поверить, что у Николая есть сверхъестественная способность чуять раньше всех новые веяния и находит в них свое место. На самом деле он доводит некоторые свои идеи до логического конца и при этом полученная форма становится сообразна моменту.

Так появился на свет его проект Alva Noto – дитя конца 90-х и начала нулевых. Первые альбомы Alva Noto на лейбле Mille Plateaux «Prototypes» 2000 года и «Transform» 2001-го – по сути редуцированный до скелета хип-хоп, R&B и IDM, прекрасно вписываются в свое время. Ставшие уже классикой они до сих пор заставляют притопывать им в такт. В клубах эта музыка не уживалась с модой в то время на мягкие формы хауса и техно, назвать ее электро язык не поворачивается. До грайма, тем более дабстепа, еще далеко, а ту-степ гараж – совсем другая история. Закономерно, что сейчас в 2008 году с модой на дабстеп Николай переиздал «Transform», идеально вписывающийся в дабстеповый микс.

«В нем нет мелодий, если и есть мелодии, они все в ритме. Достаточно экстремальный подход заключать мелодии в ритмику и довольствоваться только этим. Но ритмы-то и есть мелодии, даже когда не осознаешь этого. Меня привлекает возможность отсекать и редуцировать и при этом полученная форма прекрасно работает. Над «Transform» я выбрал нелегкий путь создания треков. Я не пользовался секвенсором, редактируя в звуковом редакторе каждую линию, так что каждый отдельный тон существовал в виде отдельного файла».

«Transform» вместе с «Transrapid» (2004, Raster-Noton), «Transspray» (2005, Raster-Noton), «Transvision» (2005, Raster-Noton) объединены в единую серию «Transall» (дважды переиздававшуюся - в 2006 и 2008 годах), посвященную проблемам скорости жизни, утопическому видению и распадению наших мыслей на фрагменты, свойственным нашему постмодернистскому и информационному веку, далекому от идеалов целостности и холистичности средневековья. Время Возрождения и концепция человека Возрождения очень близки Николаю, ему симпатичная идея универсального человека-художника того времени. «Я стремлюсь своей жизнью и искусством воплотить в жизнь этого идеал», - не скрывает Карстен.

Одной из близких работ «Transall» был его совместный с Риоджи Икеда проект Cyclo. Икеда неправильно истолковал приглашение выступить на тему «циклов», приняв его за приглашение вместе выступить. В 2001 году так появился их первый и пока единственный альбом «Cyclo», в котором выражена взаимная любовь к тональным и ритмическим текстурам и общему агрессивному микросаунду. Николай связывает эту любовь с трактатами японского художника Такаси Икегами. «Он пишет, что в системах природы существуют мутации циклических структур, что стало отправной точкой моего представления об ошибках», - объясняет Николай. В этом году осенью должен появится их второй альбом «ID» на Raster-Noton.

В начале нулевых Карстен Николай издавался также на многочисленных сборниках. По ним можно было читать будущее, но большинство оракулов из музыкальных критиков обходят сборники стороной, считая, что ушло время, когда сборники закладывали камни новых жанров, на дворе не 1980 год и не будет больше «No New York» (ноу-вейвовский сборник, изданный под присмотром Брайана Ино). Сейчас сборники несут на себе «лейблостроительную» функцию – привлечь новых слушателей и продавцов. Сами музыканты об этом, конечно, не знают, невписывающегося в текущую концепцию материала накапливается за время много, нужно сбрасывать балласт. Я говорю об альбоме «For», вышедшем на Line в 2005 году, собравшим материал с разных компиляций за 1999-2005 годы в одну пластинку. Фактически он явился предтечей «Xerrox» и проекта Aleph-1.

Старики ни за что не согласятся, что здесь и сейчас им не место. В начале нулевых после альбома «BTTB» Рюичи Сакамото замыслил окунутся в музыкальный мир модной молодежи. Это было ясно еще в 1998 году по ремиксам на его «Discord», вышедший двумя отдельными сборниками с ремиксами Амона Тобина, Oval, Pan Sonic, Андреа Паркер и других участников проекта. Статус Сакамото и статус Николая на музыкальной сцене странный – вроде бы и звезды, только увидеть эти звезды суждено не каждому и не везде они видны на музыкальном небосклоне. Много случайностей и закономерностей привели их к совместной работе. У Сакамото было множество взлетов и падений за всю его карьеру от Yellow Magic Orchestra, альбомов с Дэвидом Сильвианом и до встречи с Карстеном Николаем. Сакамото своей работой нарушает и отрицает все законы шоу-бизнеса – композитор делает только что ему вздумается и хочется, популярности не прибавляется, в чартах не фигурирует, умеренный хайп вокруг его фигуры не утихает, похож на дзенского монаха. Они встретились на перепутье – один уходил от поп-музыки, другой наоборот шел навстречу к ней. Чуть позже Сакамото раскроет свои карты и публично признается в своей симпатии к новым именам – Феннесу, Кристоферу Уиллитсу, Тейлору Дюпри, Карстену Николаю, и признается, что последнее время постоянно слушает только релизы лейбла 12k. В далеком 2001 году Карстен Николай и Рюичи Сакамото решили записать несколько альбомов, серийность исходила, конечно же, от Николая.

«Vrioon» 2002-го, «Insen» 2005-го, «Revep» 2006-го и готовящийся новый «UTP_» 2008-го – шедевры так называемого органического саунда современной электроники, все они вышли на Raster-Noton. Органика использует акустические инструменты, их обработки, микрозвуки, полевые записи и детализированные аранжировки, одна минута композиции может собираться неделю, иногда столько же времени уходит на пару тактов. По всему миру появилось много завистников, желавших повторить успех Николая и Сакамото, - Эдит Прог со своим «Timelines», Джейсон Кан и Габриэль Паюк с «Breathings», теперь и наши Антон Батагов и Илья Хмыз с «The Piano And Other Sounds». 

Технически процесс записи албомов не так интересен: Николай использовал Logic Audio для аранжировки и написания оригинальных треков для «Vrioon» и «Insen». Для первого Николай больше использовал частотный анализатор, помогавший синтезировать синусоидальные подложки в тон роялю, располагавшиеся слоями над дорожкой с роялем. На втором альбоме он засэмплировал короткие кусочки рояля и сделал любопытную их аранжировку. Интресна подготовка к туру 2005 года, когда вместе с друзьями и помощниками Николай разрабатывали сет-ап. Nibo и Карл Клим с помощью Jhno написали в Max/MSP для Николая «Inseq» (степ-секвенсор), для реорганизации ритмических паттернов в живом времени. Ableton Live по настоянию Николая стал мастером, а Max/MSP - слейвом, при этом они работали на двух разных пауэрбуках.Оригинальные аранжировки составили звуковой банк для концертов. Также они использовали Yamaha Disklavier, выход MIDI которого запускал определенные процессы в видео-пэтче, написанном специально для тура в Jitter. 

В 2005-2006 годах Alva Noto начал новую серию «Xerrox». Планируется около пяти томов. Надеюсь, неисчерпанные темы еще остались. В первом использовались джинглы аэропортов со всего мира и музыка на холде разных компаний. Опять же концепция использования лифтовой музыки была на виду и уже использовалась – Терри Тэмлиц, Штефан Матье, Хольгер Хиллер, Рэн Славин и Уильям Басински издавали почти идентичный материал. «Xerrox» даже ближе к Басински – использование банального, лежащего на поверхности звукового материала – лифтовой музыки и джинглов (радио или телевизионных, метро или аэропортов), его процессинг – операция сокрытия улик – и генерация глитчевых шумов, смахивающих на помехи в радиоэфире. Николай погрузился в изучение истории эмбиента и эмбиентообразной академической электроники. Правильно делает, может избежать глупостей в будущем. Как-то у меня и Риоджи Икеда случился курьез. Я пытался уличить его в воровстве у Тома Диссевельта. «Я никогда никого не сэмплирую, - было ответом между написаниями эсэмэсок. – Я вообще не сэмплирую». Но «Headphonics 1/0» с альбома «+/-» 1996 года - один в один «Ignition» Тома Диссевельта с его альбома «Fantasy In Orbit» 1963 года. Хотя бы признался во влиянии, ведь признает же Джачинто Шелси в качестве своего ориентира. 

Предсказуемо, что в основе «Xerrox» технология. Идеологическая нагрузка и надстройка играет роль маркетингового инструмента продаж, вписывает проект в разряд концептуального контемпорари арт и развязывает руки в работе с любыми исходниками. Николаю интересно поиграться с новым подходом, поиграться в эмбиент шероховатой наружности и с колючим сердцем, по-своему «отксерить» окружающий звуковой мир, занятся тем, чем и должен заниматься каждый художник – съесть-переварить-выплюнуть, короче, отразить мир в своем художественном видении. «Xerrox» –  также название программы-трансформера сэмплов, написанной знакомым программистом Кристофом Брюнгелем на C++ (отдельная программа) и Max/MSP (пэтч), пэтч естесвенно нужен для работы в rewire-режиме. В этому году последует продолжение «Xerrox Vol.2».

В последнем альбоме «unitxt» Карстен Николай оказался удивительно близко с территорией дабстепа. При всем наукообразном антураже, использовании документов Mircosoft Word, Excel и Powerpoint и трансформации их данных в аудио, альбом звучит немного устарело, на манер «прыгающих дисков» Маркуса Поппа и Ясунао Тоуна прошлого века. Зубодробящее, мускулистое, стероидное техно с ритмикой индастриала и дабстепа заключено в оболочку ритма 120 ударов в минуту. Карстен Николай еще никогда так тяжело не звучал. В последнее время он стал появляться на берлинских вечеринках тяжелого техно, выступать вместе с Ричи Хотином и Рикардо Виллалобосом, техно отчасти всегда было близко Николаю своей анонимностью. Анонимность техно потеряло в начале века, диджеи и продюсеры стали звездами и брендами. Николай как будто жаждет попасть в то анонимное время, время потери идентичности в танцах в клубах: «Я пытаюсь создавать такие вещи в современном искусстве, где я теряю себя как личность художника. Я создаю контекст - пространство или сет-ап, начинающий творить после моего ухода. Вы всегда пытаетесь выразить свои переживания, свой внутренний мир посредством очень личностного жеста как написанное от руки письмо. Но я пытаюсь избегать подобных личностных жестов, я ищу неповторяемость, уникальные моменты, такой вид ошибок, инициирующих творческий процесс. Что-то нестабильное, благодаря которому каждый день мог бы быть уникальным».